Библиотека

  • ПРЕДАНИЕ— ОТЧЕГО ПЕРЕВЕЛИСЬ ВИТЯЗИ НА СВЯТОЙ РУСИ

    (Сибирская сказка)


    В 1840 году мне довелось встретить у его превосходительства
    Дмитрия Богдановича Броневского, бывшего директора Император-
    ского Царскосельского лицея, — старого сибирского казака Ивана
    Андреева... прозвище его я позабыл. Пришел он из Сибири пеш-
    ком — взглянуть на Питер и просить, чтобы всех его трех сыновей
    приняли на службу царскую. Он рассказал мне две сказки: первая,
    о «Маринке Калайдайшне», представляет незначительные изменения
    известного народного рассказа, вторая, без заглавия, передается
    здесь. От меня, через третьи руки, досталась она г. Шевыреву и
    занесена им в «Чтения о русской словесности», а потом разбита
    г. Вельтманом на стихи — и напечатана в «Московитянине» 1849 года.
    В обоих случаях она подверглась некоторым поправкам, конечно
    вероятным и уместным. Печатаю ее, как записал, со всеми анахро-
    низмами, со всеми переводами голоса старого рассказчика. Этот
    смелый вымысел — выражение богатырской самоуверенности рус-
    ского народа — должен быть передан во всеуслышание. Сказка кой-
    где искажена временем и обстоятельствами; но сложена очень
    давно. Доказательства на лицо.
    (1856)


    Выезжали на Сафат-реку, на закате красного
                                                                            солнышка,
    Семь удалых русских витязей,
    Семь могучих братьев названых:
    Выезжал Годенко Блудович, да Василий Казимирович,
                                                           да Василий Буслаевич,
    Выезжал Иван Гостиный сын,
    Выезжал Алеша Попович млад,
    Выезжал Добрыня-молодец,
    Выезжал и матерой казак,
    Матерой казак Илья Муромец.
    Перед ними раскинулось поле чистое,
    А на том на поле старый дуб стоит,
    Старый дуб стоит, кряковястый.
    У того ли дуба три дороги сходятся:
    Уж как первая дорога ко Нову-городу,
    А вторая-то дорога к стольному Киеву,
    А что третия дорога ко синю морю далекому...
    Та дорога прямоезжая, прямоезжая дорога,
                                                                         прямопутная:
    Залегла та дорога ровно тридцать лет,
    Ровно тридцать лет и три года.
    Становились витязи на распутии,
    Разбивали бел-полотнян шатер,
    Отпускали коней погулять по чисту полю.
    Ходят кони по шелковой траве-мураве,
    Зеленую траву пощипывают,
    Золотою уздечкою побрякивают,
    А в шатре полотняном витязи опочив держат.

    Было так — на восходе красного солнышка
    Вставал Добрыня-молодец раньше всех,
    Умывался студеной водой,
    Утирался тонким полотном,
    Помолился чудну образу.
    Видит Добрыня за Сафат-рекой бел-полотнян шатер:
    В том ли шатре залег Татарчонок,
    Злой Татарин-басурманчонок.
    Не пропускает он ни конного, ни пешего,
    Ни езжалого доброго молодца.
    Седлал Добрыня своего борзого коня;
    Клал на него он потнички,
    А на потнички коврички,
    Клал седельце черкасское,
    Брал копейце урзамецкое,
    Брал чингалище булатное,—
    И садился на добра коня.
    Под Добрыней конь осержается:

    От сырой земли отделяется,
    Выходы мечет по мерный версте,
    Выскоки мечет по сенной копне.
    Подъезжает Добрыня ко белу шатру
    И кричит зычным голосом:
    «Выходи-ка, Татарчонок, злой Татарин-
                                                               бусурманчонок:
    Станем мы с тобой честный бой держать!»
    Втапоры выходит Татарин из бела шатра
    И садится на добра коня.
    Не два ветра в поле слеталися,
    Не две тучи в небе сходилися-
    Слеталися-сходилися два удалые витязя...
    Ломалися копья их острые,
    Разлетались мечи их булатные:
    Сходили витязи с добрых коней
    И хватались в рукопашный бой.
    Правая ножка Добрыни ускользнула,
    Правая ручка Добрыни удрогнула,—
    И валился он на сыру землю.
    Скакал ему Татарин на белы груди,
    Порол ему белы груди,
    Вынимал сердце с печенью.

    Было так — на восходе красного солнышка
    Встал Алеша Попович раньше всех,
    Выходил он на Сафат-реку,
    Умывался студеной водой,
    Утирался тонким полотном,
    Помолился чудну образу.
    Видит он коня Добрынина:
    Стоит борзый конь оседланный
                                                       и взнузданный,
    Стоит борзый конь, только невесел,—
    Потупил очи во сыру землю:
    Знать, тоскует он по хозяине,
    Что по том ли Добрыне-молодце.
    Садился Алеша на добра коня,—
    Осержался под ним добрый конь,
    Отделялся от сырой земли.
    Метал выходы по мерный версте,
    Метал выскоки по сенной копне.
    Что не бель во полях забелелася-
    Забелелася ставка богатырская;
    Что не синь во полях засинелася-
    Засинелись мечи булатные;
    Что не крась во полях закраснелася-
    Закраснелася кровь с печенью.
    Подъезжает Алеша ко белу шатру—
    У того ли шатра спит Добрыня-молодец,
    Очи ясные закатилися,
    Руки сильные опустилися,
    На белых грудях запеклася кровь.
    И кричит Алеша зычным голосом:
    «Вылезай-ка ты, Татарин злой,
    На честной бой, на побраночку!»
    Отвечает ему Татарчонок:
    «Ох ты гой еси, Алеша Попович млад!
    Ваши роды неуклончивы,
    Неуклончивы ваши роды, неустойчивы-
    Что не стать тебе со мной бой держать».
    Как возговорит на то Алеша Попович млад:
    «Не хвались на пир идучи,
    А хвались с пиру идучи».
    Втапоры выходит Татарин из бела шатра
    И садится на добра коня.
    Не два ветра в поле слеталися,
    Не две тучи в небе сходилися-
    Сходилися-слеталися два удалые витязя:
    Ломалися копья их острые,
    Разлетались мечи их булатные,
    И сходили они с добрых коней,
    И хватались в рукопашный бой.
    Одолел Алеша Татарина:
    Валил его на сыру землю,
    Скакал ему на белы груди,
    Хотел ему пороть белы груди,
    Вынимать сердце с печенью.
    Отколь тут ни взялся черный ворон,
    И вещает он человеческим голосом:
    «Ох ты гой еси, Алеша Попович млад!
    Ты послушай меня, черного ворона:
    Не пори ты Татарину белых грудей,
    А слетаю я на сине море,
    Принесу тебе мертвой и живой воды:
    Вспрыснешь Добрыню мертвой водой—
    Срастется его тело белое;
    Вспрыснешь Добрыню живой водой-
    Тут и очнется добрый молодец...»
    Втапоры Алеша ворона послушался,—
    И летал ворон на сине море,
    Приносил мертвой и живой воды.
    Вспрыскивал Алеша Добрыню мертвой водой-
    Срасталося тело его белое,
    Затягивалися раны кровавые;
    Вспрыскивал его живой водой—
    Пробуждался молодец от смертного сна.
    Отпускали они Татарина.

    Было так — на восходе красного солнышка
    Вставал Илья Муромец раньше всех,
    Выходил он на Сафат-реку,
    Умывался студеной водой,
    Утирался тонким полотном,
    Помолился чудну образу.
    Видит он: через Сафат-реку
    Переправляется сила басурманская,
    И той силы добру молодцу не объехать,
    Серому волку не обрыскати,
    Черному ворону не облетети.
    И кричит Илья зычным голосом:
    «Ой, уж где вы, могучие витязи,
    Удалые братья названые?»
    Как сбегалися на зов его витязи,
    Как садилися на добрых коней,
    Как бросалися на силу басурманскую:
    Стали силу колоть-рубить.
    Не столько витязи рубят, сколько добрые
                                                             кони их топочут.
    Бились три часа и три минуточки-
    Изрубили силу поганую.
    И стали витязи похваляться:
    «Не намахалися наши могутные плечи,
    Не уходилися наши добрые кони,
    Не притупились мечи наши булатные!»

    И говорит Алеша Попович млад:
    «Подавай нам силу нездешнюю-
    Мы и с той силою, витязи, справимся!»
    Как промолвил он слово неразумное,
    Так и слетели двое воителей,
    И вещали они громким голосом:
    «А давайте с нами, витязи, бой держать;
    Не глядите, что нас двое, а вас семеро».
    Не узнали витязи воителей...
    Разгорелся Алеша Попович на их слова,
    Поднял он коня борзого,
    Налетел на воителей
    И разрубил их пополам со всего плеча:
    Стало четверо — и живы все.
    Налетел на них Добрыня-молодец,
    Разрубил их пополам со всего плеча:
    Стало восьмеро — и живы все.
    Налетел на них Илья Муромец,
    Разрубил их пополам со всего плеча:
    Стало вдвое более — и живы все.
    Бросились на Силу все витязи,
    Стали они Силу колоть-рубить...
    А Сила все растет да растет,
    Все на витязей с боем идет...
    Не столько витязи рубят,
    Сколько добрые кони их топчут...
    А Сила все растет да растет,
    Все на витязей с боем идет...
    Бились витязи три дня, три часа, три минуточки;
    Намахалися их плеча могутные;
    Уходилися кони их добрые;
    Притупились мечи их булатные...
    А Сила все растет да растет,
    Все на витязей с боем идет...
    Испугались могучие витязи:
    Побежали в каменные горы, в темные пещеры …
    Как подбежит витязь к горе, так и окаменеет;
    Как подбежит другой, так и окаменеет;
    Как подбежит третий, так и окаменеет…
    С тех-то пор и перевелись витязи на святой Pycи!
     

     

Форма оплаты

На семинар
На консультацию
Рассылка

* — поля, обязательные для заполнения

Стоимость консультации: 8000р.

* — поля, обязательные для заполнения

* — поля, обязательные для заполнения